Кто ты?

Здравствуйте друзья!

Морозец, свежачёк тут у нас в Норильске, привычная для меня обстановка! Хочу обсудить несколько тем; рабство или свобода, вера, доверие или обязательство и гарантии, супружеский долг, просто долг или честность, честь, достоинство, любовь.

Кстати, самое главное! Девушки, девчонки, женщины с наступающим вас 8 мартом!!! Самое дорогое, что есть у мужчин это вы. Всё, что делают мужчины, всё, что создаётся и защищается, все глупости и ошибки, всё это делается для вас и ради вас! Потому, что как бы мужчины не маскировали это, они очень любят вас и не представляют жизни без вас!

Тему, которую я хочу обсудить, она даже больше затрагивает женщин, чем мужчин, потому, что их раньше загнали в рабство, поставили в зависимость от мужчин. Самое большое заблуждение, которое унижает женщин, что мужчина должен делать предложение женщине. А ведь если мужчина и женщина абсолютно равны, то, какое имеет значение, кто озвучит это предложение, если оба этого хотят, если они искренне друг друга любят, то неважно кто первый сделает предложение! Я думаю, многие девушки из-за своей нерешительности или из-за этого глупого убеждения, так и не подошли ко многим понравившимся им парням.

Чем отличается современный раб от свободного человека, да практически не чем, одной лишь маленькой разницей – решением, самостоятельным решением. Самостоятельный человек может принять решение, даже если он будет первый, даже если весь мир думает по-другому, даже если у него нет ни каких гарантий, одна вера или интуиция. А если раб будет принимать решение то он пойдёт за толпой, или же ему нужны будут гарантии, доказательства, но тогда, это же будет не его решение, тогда он не превратится из раба в свободного человека, это будет решение раба!!! Раба или рабыни ни на что не способного самостоятельно!!!

Если люди хотят быть счастливыми, они должны с себя скинуть эти кандалы, исполнять супружеский долг, обязательства или они должны быть честными любить и быть любимыми. Что для вас важнее, долг, гарантии, обязательства, или счастье? Жизнь то у нас одна!

Желаю всем девушкам, настоящей искренней любви в этот праздник!

Дальше цитирую Сергея Мавроди «Искушение. Сын люцифера»

         Ангел  

         Ангел грешный, ангел мой!

     Захвати меня с собой.

     Унеси меня домой —

     Там сокрой.

     Над широкою рекой,

     Над текучею водой

     Ты мне песенку пропой,

     Успокой.

     Что, мол, горе не беда,

     Что надежда есть всегда,

     И от кривды нет вреда

     Иногда.

     Что, мол, скоро, скоро, брат!

     Мы прибудем в дивный град,

     Где нам всякий будет рад —

     Прямо в ад!

     ……………………………

     Расскажи мне, ангел тьмы,

     Про разбитые мечты

     И про белый след судьбы

     У кормы.

     Расскажи, как предают,

     Как в глаза любимым лгут.

     И какого цвета кровь

     У иуд.

     Хорошо у вас в аду?

     Ладно, как-нибудь зайду.

     Загляну на огонёк,

     Забреду.

     Ты спешишь? Ну что ж, прощай.

     Но, смотри, не забывай!

     Иногда хоть навещай.

     Прилетай!

     Ветерок прошелестел —

     Ангел светлый прилетел.

     За плечом моим стоит —

     И молчит.

     Ну, скажи хоть что-нибудь!

     Посоветуй отдохнуть

     Да удачи нагадай —

     Пожелай!

     Как устал я, ангел мой,

     От дороги от земной!..

     От трудов и от забот,

     От невзгод.

     Грешен я… А впрочем, что ж!

     Ничего уж не вернёшь.

     Возвращайся лучше в рай —

     И прощай.

     Ветерок прошелестел,

     Ангел тёмный прилетел.

     За другим плечом стоит

     И — молчит.

Виктор как от толчка проснулся и долго лежал на спине с открытыми глазами, безучастно глядя в потолок. Как будто в душе прорвался какой-то чудовищный нарыв и залил всё зловонным и липким гноем. Всё! Даже самое святое и чистое.

Подъезд уже пробудился. Шум лифта, хлопанье дверей, вот забубнили наверху, этажом выше, какие-то голоса… Всё было до того знакомым и обыденным, что все ночные события представились на секунду каким-то бредом. Но только на секунду! Виктор знал для себя, что никакой это был не бред. И потом этот ужасный сон… Происходило что-то страшное. И ему почему-то казалось, что это страшное ещё не кончилось.

На следующий день была суббота. Выходной. Спешить было некуда. Проснувшись, Виктор долго лежал с открытыми глазами, пытаясь вспомнить, что же ему снилось. Он смутно помнил только, что что-то очень, чрезвычайно простое радостное и хорошее! Но вот, что именно, всё никак не вспоминалось.

   «Ребенок!» — внезапно мелькнуло у него в голове. Ему снилось, что у них с Машей родился ребенок! Ну, конечно же! Он не помнил подробностей, но прекрасно помнил зато, какая счастливая была Маша, как радовался он сам, как вообще все у них сразу изменилось и наладилось. Как по волшебству! По мановению волшебной палочки. Ребенок сразу перевернул всю их жизнь.

   Виктор даже пожалел, что проснулся. Ему хотелось, чтобы этот сон все продолжался и продолжался. Всё длился и длился…

   «А может, и правда еще наладится? Чем черт не шутит… Бывают же чудеса!..» — к своему собственному удивлению Виктор вдруг ощутил, что он действительно почти в это верит! Верит, несмотря ни на что.

   И вера эта в нем не только не исчезает, но с каждой минутой буквально как будто даже крепнет. Какая-то в нем появилась подсознательная уверенность, что не все еще потеряно, что все еще можно изменить, можно что-то сделать — и все, у них с Машей будет хорошо.

   Как изменить? Что сделать? Этого он не знал. Что-то должно произойти. Обязательно! Какое-то чудо. Которое разом перевернет всю его распостылую жизнь. Его серую, унылую, беспросветную житуху.

   О! они с Машей еще поживут! Еще как! Да-да! Не всё еще потеряно.

   «Да что это со мной сегодня!? — с радостным недоумением подумал он. — Даже стихи в голову лезут. Совсем с ума сошел!»

   Вставать не хотелось. Виктор лениво покосился на часы.

   «Ого!.. Три часа уже!.. Это сколько же я спал?»

   Ему вспомнились ночь, старик, но воспоминания были всё какие-то блеклые, смутные, словно полустертые; казались чем-то совсем-совсем несущественным и неважным, не заслуживающим даже особого внимания. Не имеющим больше к нему никакого отношения.

   Все это уже в прошлом. Далеко-далеко. Продолжения не будет. Все кончилось. Кончилось-кончилось! Виктор почему-то в этом нисколько не сомневался.

   Старик больше не вернется. Никогда. Он растаял, растворился, исчез. Сгинул. Навсегда! Навеки. Канул на веки вечные в ту самую мрачную бездну, из которой он и появился. Виктор и лица-то его уже вспомнить не мог. Так… какое-то тусклое, размытое пятно, неясно мелькающее иногда за серой пеленой, смутно проступающее временами сквозь некое медленно колышущееся, дрожащее марево. Наваждение. Мираж. Морок.

   «Ладно, вставать пора», — Виктор сладко-сладко потянулся, но вставать, по-прежнему не спешил. Ему хотелось еще немного полежать, понежиться в постели. Он чувствовал во всем теле какую-то сла-адкую, прия-ятную-ю рассла-а-абленность… сла-а-а-адостную-ю-ю исто-о-ому… бла-а-аженство-о-о… не-е-е-егу… Ему вдруг захотелось, чтобы рядом была Маша. Представилось, как она лежит рядом… обнаженная… на боку… как он прижимается к ней всем телом… как его руки скользят по ее коже… как гладят, ласкают ее… как…

Он был безумно влюблен в свою жену, влюблен, как мальчишка. Любил ее, боготворил… Нет, все не то! Он чувствовал, что нет в языке человеческом таких слов, чтобы передать хоть как-то его чувства. Как нет слов, чтобы описать ветер, огонь, воду… Ему казалось, что от его жены, от его Настеньки исходит какой-то тихий, мягкий внутренний свет, какое-то душевное тепло. И он искренно удивлялся, когда замечал, что другие этого не видят, не чувствуют.

    Ему нравилось в ней все. Каждая ее черточка, каждое движение, каждый жест. Как она говорит, смотрит, смеется. Они женаты были уже почти два года, а его любовь, страсть к ней не только не слабели, а как будто даже напротив, росли, усиливались. Она всегда, с самой первой их встречи казалась ему каким-то совершенно особым, высшим, неземным существом, словно случайно залетевшим сюда из совсем-совсем другого мира  неведомого, загадочного и прекрасного. Абсолютно не похожей на всех остальных, обычных, земных женщин. Словно слепленной из какого-то иного теста.

    Грин… Ассоль… «Алые паруса»… Или даже нет! некоторые его самые первые, ранние, пронзительно-нежные рассказы. Где мужчин и женщин иногда и совсем не называют по именам. Просто Он и Она.

    Его чувства к Настеньке были еще сильнее, еще глубже, еще возвышенней. Он благодарил судьбу за то, что ему посчастливилось встретить в жизни такую любовь, и одновременно боялся своего счастья.

    Ведь если с Ней, с его Настенькой что-нибудь случится… Он просто не представлял себе, что с ним тогда будет. Не мог представить.

    Мир рухнет, и солнце погаснет! Время остановится и прекратит свое течение.

    Да нет! Этого же просто не может быть. Никогда. Бог милостив. Он этого не допустит.

    И он лег рядом со своей женой, обнял ее и начал целовать, ласкать и шептать все то, что всегда, во все времена, шепчут мужчины женщинам, которых любят. И они были близки друг с другом, как только могут быть близки друг с другом люди, как только могут быть близки друг с другом муж и жена. И они кричали от наслаждения, и они были молоды, и они были счастливы. И он любил ее, а она любила его. И не было в тот момент на земле людей, счастливей их. И они верили, что так будет всегда. Что так будет вечно. Что счастье их никогда не прервется. Ведь Бог милостив. Он этого не допустит.